С другом Сашкой мы целыми днями бегали по улицам, играли, залезали в чужие огороды, рвали цветы, яблоки, сливы, малину, в общем все, что могли найти и съесть. Родители были целыми днями на работе, и обедать домой мы приходили не часто.
Удивительно, какая она, человеческая память, столько лет прошло, детство осталось где-то позади, в дымке, будто и не со мной все было, а отдельные эпизоды, которые учили многому, воспитывали, цепляли за самое сердце, остаются в памяти и вспоминаются часто, повсюду: на работу, за утренней чашкой чая или перед сном.
Наша семья жила в поселке Никольско-Архангельское, отцу дали служебное жилье. Однажды, к нам в гости приехали тетя с дядей и их дочка, моя ровесница, тихо у меня спросила: «А вы что, на клад бище живете?». Вопрос был очень неглупый. Мы жили в зелени, в деревьях, в цветах. Зелени было не просто много, ее было очень много. Кроме того, всюду были частные дома, огороды.
С другом Сашкой мы целыми днями бегали по улицам, играли, залезали в чужие огороды, рвали цветы, яблоки, сливы, малину, в общем все, что могли найти и съесть. Родители были целыми днями на работе, и обедать домой мы приходили не часто.
Очень нам хотелось попробовать крупные красные яблоки на Гранитной улице, но хозяева – бездетные пенсионеры, евреи, были постоянно дома, копошились в саду.
Улучив момент, время было обеденное, мы с Сашкой перемахнули через забор, подобрались к яблоне, сорвали себе по яблоку, Сашка захотел взять еще пару с собой и тут сзади раздался голос хозяина. Мы были пойманы на месте преступления, страх охватил все нутро, ноги обледенели. В голове проносилась мысль, что вечером обо всем узнают родители и будет трепка…
Но случилось то, чего мы не могли ожидать, нас привели на веранду и чуть ли не силком усадили за накрытый стол, хозяйка вынесла несколько видов варенья, сладости, налила чаю.
Кусок не лез в горло, мы все красные от стыда, были готовы провалиться сквозь землю. Лучше бы рассказали родителям, кричали, ругали, как обычно и бывало. Илья Абрамович, так представился нам хозяин дома, пытался с нами разговаривать, рассказывал о себе, но мы сидели как два остолопа, повесив головы.
Это были очень добрые люди, своих детей у них не было. Потом, встречая нас на улице, они останавливались, спрашивали, отчего мы не заходим. Мы здоровались, благодарили за приглашение, но больше не заходили, да и по чужим огородам не лазили.
