Все совпадения имен и географических названий в тексте совершенно случайны.
Где — то, в самом сердце Белорусского Полесья спряталась маленькая деревня Леличи. На краю деревни доживает свой век старый дом. Деревянные стены вросли в землю, в пустых комнатах гуляет ветер. Когда — то, в этом доме моя бабушка родила пятерых дочерей… Я трогаю рукой черные от времени ступеньки… Мне кажется, что от них исходит тепло и странная сила… Надо мной шепчутся вековые сосны, где то под обрывом маленькие ручейки соединяются в реку Днепр… Мне 17 лет, и мы с мамой приехали в Леличи на похороны моей прабабушки Лазаревой Степаниды Александровны, которой незадолго до смерти исполнилось 100 лет…
Откуда Олесь Лукашевич взялся в Леличах никто не знал. Так, слухи ходили… Приехал он неведомо откуда, сам — то ли из гуцулов, то ли из мадьяр и тянется за ним какая то темная история. Да мало ли что люди говорят! Человек Олесь был хороший и жена у него добрая, работали от зари и до зари, людям помогали всегда. Дочь у них росла. Дочь… Вскоре после того как поселился Лукашевич в Леличах, жена его разрешилась девочкой и бабки-повитухи сказали, что не родить ей больше. Младенцу при крещении дали имя Стефания. Девочка росла видная, но… Все в ней отличалось от других деревенских девок.
А взгляд один чего стоил! Как посмотрит — ну царица, не много ни мало! А как подросла Стефания — так вообще грех один… Лучшие парни деревенские к ней свататься ходили. Всех прогнала гордая девка! Да ладно бы просто прогнала, а то каждого жениха еще и опозорила. Вскоре слава про острый язык несговорчивой невесты разнеслась по всем окрестным деревням. Уже и отец ругаться начал — ну сколько можно выбирать… За первого встречного отдать грозился! И приключилась как — то нехорошая история. Посватался к Стефании молодой пан Грабовский — сын одной местной помещицы. Худая слава ходила про пана, что пьет, деньги материнские в карты проигрывает, да и собой был он не слишком хорош… Но уверен был Грабовский, что крестьянская девка ему не откажет. А Стефанию он как — то в городе случайно встретил — запала в душу ему красавица. Сказал матери — мать в слезы — ты ко всем своим грехам еще девку деревенскую в дом приведи. А что с того, что деревенская — ты б видела ее, там столичным барыням до нее далеко многим… Настоящая панна! Откуда такое в крестьянской девке — никто понять не мог!
***
Родился Олесь Лукашевич далеко от Полесья, в маленьком карпатском селе.
Отец его замерз в горах, как раз, когда мать родить должна была. Родила мать Олеся – и сама на третий день преставилась. Жили в селе бездетные люди — Стефан и Анна, которые приходились дальними родственниками родителям Олеся. Пожалели добрые люди младенца и взяли себе на воспитание. А через десять лет благословил Господь их за милосердие — и дал родного ребенка. Девочка родилась, Марийкой назвали. Радовались Стефан и Анна, радовались и Бога благодарили! Но всякому счастью своя мера есть, когда Марийке 12 лет было — отошли ко Господу друг за другом благочестивые родители. Умирая, просили Олеся Марийку никогда не бросать, пусть не родной, но брат же. Олесь по другому и думать не смел, конечно не бросит, конечно брат! Как стала подрастать Марийка, понял Олесь, что не сестра она ему вовсе… Долго думал настоятель местной церкви, отец Юрий, когда пришел к нему Олесь просить разрешения на венчание с Марией. Долго думал, но разрешение на этот необычный брак дал. Люди в селе конечно языки точить начали — как так, срам какой, в одной семье выросли… Не быть добру от этого брака и священник грех на душу берет. Люди ли напророчили, или судьба у каждого своя, но когда до свадьбы оставалось совсем немного, вернулся в отцовское поместье хозяин здешних земель молодой пан Затоцкий.
Старики крестились — не жди добра теперь. Славился молодой Затоцкий крутым нравом, страстью к разгульной жизни, люди говорили, что старого Затоцкого, именно из — за похождений сына удар хватил. Хороший был пан, царство ему небесное, прошлой зимой преставился. И вот теперь молодой Болеслав Затоцкий, приехал в права отцовского владения вступать. Да знали все, что спустит он родовое имущество, все с молотка пойдет — дело времени только. Но пока, в первое время, наследник древнего рода Затоцких, в основном развлекался охотой и вел себя довольно тихо.
Когда до венчания Олеся и Марии оставалось всего несколько дней, пошла Марийка с девушками в лес за ягодами. Все вернулись, да только Мария не вернулась. Всю ночь и весь день искал ее в лесу Олесь. А через сутки Мария сама пришла. Вернулась ночью, чтобы никто ее не видел. Все рассказала Мария Олесю сама. Как ходила по лесу, как отбилась от девок и заблудилась, как встретил ее в лесу молодой пан Затоцкий, как силой отвез ее в свой замок, а через сутки сам вытолкал на улицу, обещал убить, если она кому то хоть слово скажет. Ничего не сказал Олесь, молча вышел из дому… В ту ночь убит был молодой пан Болеслав Затоцкий , а Олеся и Марию в селе больше никто никогда не видел.
Им удалось уйти от австрийской полиции и с новыми документами перейти границу с Российской Империей — как, один Бог только знает! На белорусской земле они под новой фамилией начали новую жизнь. Создавали хозяйство, растили единственную дочь. С первых дней было понятно, чья она дочь, но Олесь никогда ничего не сказал Марии. Самого не родные люди вырастили.
***
Уже два часа Грабовский прихорашивался у зеркала. Как – никак свататься собирался. Пани Грабовскую с утра мучало нехорошее предчувствие. Сотый раз она просила сына оставить эту бредовую идею — в жены девку деревенскую звать. Но Казимир был непреклонен. Пани Грабовская пила успокоительные капли и усердно гнала от себя дурные мысли. Мысленно она уже представляла в своем доме невестку-крестьянку и опять начинало колоть где — то в подреберье.
И вот , благоухающий мадерой (выпитой для смелости) и сверкающий всеми запонками, Казимир Грабовский стоял на пороге дома Лукашевичей.
-С чем пожаловали, пан Казимир? – сдержанно спросила Мария, сжимая побелевшие пальцы.
-Да как с чем… — у пана Грабовского внезапно пропала вся уверенность, и даже утренняя мадера куда то выветрилась, — руки дочери Вашей просить хотел бы…
-Ну, Стефания Александровна, у нас девушка в годах уж совсем совершенных и вправе сама решать за кого ей идти. Мы ей не указ…
-Чтоб я замуж за этого косоглазого пошла?-на пороге дома появилась Стефания.
У Казимира перехватило дыхание…
— Да как ты разговариваешь, ты ж холопка…-
-Я , холопка ? — лицо Стефании окаменело и глаза сверкнули недобрым огнем.- Я?
Она гордо выпрямила спину, посмотрела Грабовскому в глаза, усмехнулась… В этот момент ее осанка была настолько царственной, а взгляд настолько высокомерным, что Марию мороз по коже пробрал. Нехорошие воспоминания ожили в ее душе.
— Да с тобой, дурень косоглазый, ни одна девка …. в поле не сядет — сказала тихо и просто Стефания, — вон пошел, чтоб ноги твоей в нашем доме больше не было!
Грабовский не помнил, как выскочил из этого окаянного дома, как пытался вдохнуть холодный воздух, но грудь почему то отказывалась дышать, не помнил как добрался до ближайшего кабака, не помнил, сколько выпил, как завязалась драка…. В этой пьяной драке, в придорожном кабаке, ночью погиб незадачливый жених Казимир Грабовский.
Уже неделю несчастная мать, пани Ванда Грабовская не выходила на улицу. С тех пор как похоронили ее единственного сына, она утратила способность есть и спать и все ее существо рвало на куски от горя и ненависти. «Добрые» языки быстро разнесли историю о том, что случилось в доме Лукашевичей. Как чувствовала она материнским сердцем, что не стоит ему ходить к этой паршивой девке! Ну зачем, зачем… А эта курва деревенская — вместо того, чтоб порадоваться оказанной ей чести, да войти в благородный дом милостью этого покойного дурня, так она что сделала… Как же земля только такую тварь родит и носит… Все эти мысли не давали Ванде ни есть, ни пить, не жить. И вот внезапно совсем жуткая мысль пришла ей в голову… Пани Грабовская стремительно оделась, даже ни разу не глянув в зеркало. Стремительно вышла из дому…. У Марии оборвалось сердце, когда она увидела у своих ворот Ванду Грабовскую, подспудно она ждала ее прихода, ждала и очень боялась. Мария понимала горе матери и вовсе не оправдывала поступок своей дочери, но… Внезапно пришедшая мысль острым мечом пробила сознание Марии, она кинулась к дому, но было поздно. Стефания уже вышла из дому во двор, ее глаза встретились с глазами пани Ванды. Долго смотрела Ванда в глаза девушки, как будто что то стараясь прочитать. Уйди, дочь, уйди в дом-шептала Мария, но губы не слушались ее. А Стефания как будто застыла под взглядом Грабовской.
-Будь ты проклята!- как шипение змеи раздался глухой голос Ванды. — Будь проклята ты, за то что убила моего сына своим грязным языком. Ни ты, ни твои дочери, ни дочери твоих дочерей и внучек никогда не будут знать счастливой любви. Слезы, слезы, много слез прольете вы от обид, нанесенных мужчинами. Жить вам одним, одним детей растить, не зная, что такое любовь отца или мужа. А если кто полюбит хоть одну женщину из вашего рода – то не жить ему!
Мария и Стефания не знали сколько прошло времени, пока они пришли в себя. Пани Ванда куда то исчезла, будто в воздухе растворилась.
Слухи о проклятой невесте как всегда быстро разнеслись по всем окрестностям. И перестали свататься женихи к Стефании, кому нужна невеста проклятая? Но вскоре началась первая мировая война и все женихи на фронт ушли, а вернуться не всем дано было…
Продолжение следует….
