— Ты поэтому меня задержал?
— Не только. Хотел пригласить тебя к себе для кинопросмотра, — голос Глеба становится чарующим и завораживающим. — Вино и австралийский стейк с меня.
Я прекрасно понимаю, о чем идет речь. С меня, очевидно, все остальное. Красивое белье и готовность к интиму.
— Я тебе позже скажу, ладно? Надо еще найти с кем Машутку оставить, а то я и так на работе много времени пропадаю.
— Отказов не принимаю, — Глеб все ее улыбается, но его глаза остаются серьезными. — На следующей неделе можешь взять оплачиваемый выходной и провести его с дочерью. А сегодняшний вечер — мой.
Я хмурюсь. Не люблю, когда на меня давят, а сейчас Глеб делает именно это.
— Я подумаю, — твердо говорю я, поднимаясь. — Напишу тебе или позвоню.
Дорогой домой я задаюсь вопросом, не Сергей ли является причиной, по которой я все еще отказываю Глебу. Я ведь взрослая женщина с естественными физическими потребностями. Они с Наташей тоже не паззлы у себя в спальне раскладывают, как я успела убедиться. Почему-то с бывшим мужем на интим было решиться гораздо проще. Наверное, потому что рядом не было напоминания в счастливом прошлом. Проблема в том, что рядом с Сергеем былые чувства всколыхнулись, и хотя мы больше не вместе, тело настойчиво требует блюсти ему верность.
Увлеченная своими невеселыми мыслями, я едва не миную магазин, куда собиралась зайти за сырками для Машки. В последнее время она с ума сходит от шоколадных с карамельной начинкой. Сластеной она растет в меня. Сергей десерты и всякие печенья никогда не жаловал.
Стеклянные двери разъезжаются перед моим лицо, но прозвучавший в этот момент громкий, до боли знакомый голос не позволяет мне в них войти.
— Короткая же у тебя память, Катя. Мимо законного мужа прошла и не узнала.
Крепко сжав сумку, я оборачиваюсь. Это не шутка. За мной действительно стоит Игорь. Какого черта он тут забыл? Да еще так близко к нашему с дочерью дому?
— Привет, — я пытаюсь не подавать вида, насколько шокирована его появлением. — Что ты здесь делаешь?
— А ты как думаешь, Катя? — его губы недобро кривятся. — Приехал свою жену в столице навестить и поинтересоваться, когда ей дурью надоест маяться?
— Дурью? — я поднимаю брови, копируя его язвительный тон. — Я от тебя ушла и ясно дала понять, что собираюсь разводиться. И как ты вообще узнал, где я?
— Добрые люди подсказали. Номер твой все еще на мою фирму оформлен, не забыла?
Мой мозг панически начинает метаться. Кому он звонил? Кто мог ему рассказать, где я живу? Об этом знают всего пара человек.
— Подруга детства твоя поведала, — зло продолжает Игорь. — Я ей объяснил, что моя неразумная жена от глупой обиды две жизни решила порушить и сбежала. Кто-то из нас двоих должен быть умнее. Она со мной согласилась.
От шока я не могу перестать моргать. Наташа сказала моему бывшему мужу, где я живу? И даже меня не предупредила? Она спятила? Как она могла?! Господи, надеюсь они не успели обсудить мою дочь? Потому что если Игорь проболтается, что он не Машкин отец… Это будет катастрофа.
— Что-то ты побледнела, Кать, — замечает Игорь и, в два шага оказавшись рядом со мной, больно хватает меня. — Где твое гостеприимство? Веди давай в гости. Чай попьем как в старые добрые времена и заодно все обсудим.
Предплечье ломит, оттого как сильно он его сжимает. Собрав в кулак все свое мужество, я выдергиваю руку и смотрю ему в глаза:
— Ни в какие гости ты ко мне не пойдешь. Лучше поезжай к своей матери и расскажи ей о том, какая я не гостеприимная. Адрес мой забудь.
Игорь отступает назад и гневно щурится.
— Ишь, какая дерзкая стала. Ничего, я никуда не тороплюсь. Погуляю пару дней по столице, у меня сейчас как раз отпуск. Заодно подругу твою навещу. Может, она мне добрый совет даст, как вернуть себе любимую жену.
— Катя, планы изменились! — Глеб выходит из кабинета с какими-то бумагами в руках.
Выглядит раздраженным и взволнованным. Я уже знаю, что в такие моменты его лучше не злить и соглашаться со всем что он говорит.
— Что-то случилось, Глеб Борисович?
— Мы вылетаем в Екатеринбург уже завтра утром.
— Завтра?! — ошарашенно спрашиваю я.
— Да, мне позвонил Вольский и предложил только эту дату. Дальше он с семьей улетает на Бали, а нам нужно как можно скорее заключить с ним контракт, поэтому откладывай все дела и бронируй билеты.
Я выгляжу потерянной, потому что первым делом думаю о том, как без меня будет Машка. Придется оставить её с няней… Обычно Валентина Петровна подменяла меня только в случае задержки на работе, а здесь полноценная командировка намечается. Впрочем, я должна была быть к этому готовой. Всё же о командировках я знала с самого начала работы в этой компании. И за мной был выбор — соглашаться на должность помощницы или нет.
— Что-то не так, Катя? — спрашивает Глеб, немного прищурившись. — Пока ты будешь статуей стоять все билеты раскупят.
— Извини, я о дочери подумала. Как она будет без меня?
— За два дня ничего не случится, — отвечает с нескрываемым раздражением.
— Хорошо, Глеб Борисович. Сейчас забронирую билеты.
Мне удается выкупить два последних билета до Екатеринбурга. Вылет в десять утра, а в половину первого мы уже будем в аэропорту незнакомого мне города. Следом за билетами я бронирую гостиницу. Стараюсь взять два номера на разных этажах, чтобы не было соблазнов. Не у меня. У Глеба.
Домой я возвращаюсь раньше обычного, чтобы успеть собрать вещи. Забираю дочь из сада и откровенно делюсь с ней своими переживаниями. Несмотря на то, что ей всего четыре, она понимает меня как никто другой. Рассказываю Маше, что командировка — это моя обязанность и не поехать я не могу. Дочь хмурится и крепко держит меня за руку. Моё сердце в этот момент обрывается.
— Ладно, мам, — отвечает Маша. — Я посижу с Валентиной Петровной.
— И плакать не будешь? — спрашиваю сама с трудом сдерживая слёзы.
— Не буду. А ты сувенир мне привезёшь?
С Валентиной Петровной мы быстро договариваемся о сверхурочных. Она женщина строгая, но сговорчивая. И с Машей они неплохо ладят. По крайней мере дочь всегда хорошо отзывается о няне.
Мы долго прощаемся утром, стоя на пороге. Маша крепко обнимает меня за шею, целует в щёку и один раз всхлипывает. Плачу и я когда быстро-быстро сбегаю по ступеням. Такси уже приехало, билеты куплены, а других вариантов, к сожалению, у меня нет.
— Отличный отель, — хвалит Глеб, когда мы забираем ключи на ресепшн. — А поближе номеров не было?
— Нет, — смущенно улыбаюсь. — Я всегда буду рядом, если что-то понадобится.
Я говорю о работе, но лицо Глеба озаряет широкая улыбка. Сейчас мой босс выглядит расслабленным и спокойным, потому что мы в Екатеринбурге, а контракт почти у него в кармане. Осталось уладить мелкие формальности.
Мы договариваемся встретиться в холле отеля в шесть, после чего я направляюсь к себе в номер. Он красивый и просторный, окна выходят на оживленную улочку и церковь. Перезвонив Маше и узнав, как у неё дела, направляюсь в душ. Глеб сказал, что я обязана выглядеть ухожено и красиво перед партнёром, чтобы не ударить в грязь лицом.
Я достаю из чемодана чёрное платье чуть выше колена и надеваю под него жемчужное ожерелье, а затем укладываю волосы и наношу на лицо лёгкий ненавязчивый макияж. По моему скромному мнению, выгляжу я очень даже неплохо. Это подтверждает и Глеб, цокая языком и лукаво улыбаясь, встретив меня в холле.
Наш партнёр — Вольский Игорь Николаевич — солидный мужчина слегка за шестьдесят. Он тоже не один, а в компании симпатичной блондиночки, которая за весь вечер ни разу не открывает рот.
— Вино или чего покрепче? — спрашивает у меня Вольский.
— О, нет, спасибо. Я ограничусь соком.
— Так некрасиво, Кать, — шепчет на ухо Глеб. — Твой отказ может обидеть Игоря Николаевича.
— Хорошо. Тогда мне немного вина.
За одним бокалом следует второй, а затем третий. Когда я пытаюсь сказать Глебу слово против, он укоряет меня тем, что выделяться нехорошо. Блондинка же пьет! И я обязана. В голове кружится, щёки краснеют. Я стараюсь вести работу, но алкоголь даёт своё — внимание рассеивается, а нить разговора Глеба и Вольского куда-то ускользает. К счастью, в десятом часу мужчины крепко пожимают друг другу руки и договариваются о подписании договора в офисе завтра утром.
— Давай придержу, — произносит Глеб, хватая меня под локоть, когда мы оказываемся на улице и направляемся к такси. — Ты нормально себя чувствуешь?
— Честно говоря, не очень. Голова кружится и ноги слабо держат. Извини, но со мной такое впервые. Я когда Машу родила почти не употребляла.
— Ничего страшного, Кать. Это я настаивал на алкоголе. Но ты не волнуйся, к номеру я тебя проведу.
Ноги кажутся тяжелыми, тело будто свинцом налилось. У меня нет никакого желания выбираться из такси. Но мы выходим с Глебом на улицу. До номера я добираюсь, опираясь на его руку. Он сильнее сжимает мою талию и прижимает к себе, целуя в висок.
— Все дальше, я сама… — останавливаюсь у двери, и смотрю в его лицо.
— Катенька, давай помогу? — произносит он низким голосом, а в следующую секунду впивается в мой рот жадным и ненастным поцелуем.
Глеб не дает мне опомниться, подхватывает меня на руки, толкает дверь ногой и вносит меня в номер. Я не в состоянии сдержать его напористой атаки. Только если словами. Да и что моя сила в сравнении с его? Я чувствую себя сейчас невесомым облаком в его руках.
— Ты напоил меня… Так нечестно, — он бросает меня на кровать, рывком снимает с меня платье, пока я пытаюсь оттолкнуть его от себя, но руки мне не подчиняются.
— Всего лишь расслабил тебя, сладенькая, потому что ты очень напряжена, — его губы снова впиваются в мои, а руки избавляют меня от белья: я слышу характерный треск. — Не могу больше терпеть. Ты такая красивая…
Конечно, я думала о том, что рано или поздно близость между нами случиться, но ведь не тогда, когда я почти ничего не соображаю и не в силах связать и двух слов.
— Глеб, пожалуйста… — я снова пытаюсь его остановить, отталкиваю его от себя, но он лишь сильнее вдавливает меня в матрас, расценивая мои слова, как призыв к действию.
— Все будет хорошо, Катюша. Я тебя так хочу… — шепчет он мне на ухо.
В голове мелькают рассеянные мысли, что не могло меня так развезти с трех бокалов вина. Все происходит между нами так быстро, он ласкает чувствительные участки тела, а я закрываю глаза, понимая, что у меня совершенно нет сил ему сопротивляться. Мне отчаянно сильно хочется заполнить тоску и одиночество, которое поселилось в груди с моим возвращением в Москву.
— До сих пор не могу поверить, что ты теперь моя, — на его лице расцветает улыбка, когда я чувствую его первые толчки внутри, а мое лицо не меняет своего выражения.
Не помню в какой из моментов я отключилась, но просыпаюсь от сильной головной боли и тошноты. Между ног все тянет, и я вспоминаю, чем вчера закончился вечер…
Кое-как встав с постели, я направляюсь в ванную комнату. Захожу в душевую кабину, а ноги подкашиваются. Я чуть не падаю на пол, но несколько секунд мне удается простоять и теплая вода омывает меня, затем я не выдерживаю и все же оседаю на пол, не понимая, почему мне так плохо. Неужели Глеб что-то подмешал мне в вино или это такая реакция у организма на длительное воздержание от алкоголя?
Не знаю сколько времени провожу под душем, но когда выхожу из него, чувствую себя немного лучше. А еще мне приятно снова быть чистой, без чужого запаха на своем теле и волосах.
Остатки сил я трачу, чтобы надеть одежду. Затем тянусь к телефону и звоню домой. Маша рассказывает, чем они занимаются с Валентиной Петровной, а я вспоминаю, что так и не купила ей никакого сувенира. До вылета из Екатеринбурга еще несколько часов. Возможно в магазинчике, который располагается внизу я что-нибудь найду подходящее. Но одна мысль о том, чтобы спуститься вниз и стоять на ногах вызывает ужас.
— Катя? — на пороге моего номера появляется Глеб.
— Откуда у тебя ключ от моего номера? — я смотрю в его лицо, все еще не веря в то, что он позволил себе взять меня едва ли не силой. Пьяную и такую доступную… Будь я трезвой между нами ничего бы не случилось!
— Ты сама мне дала дубликат ночью, — усмехается он. — Не помнишь? — я растеряно качаю головой из стороны в сторону. — Ты готова? Самолет через два часа, а нам еще нужно заехать по дороге в аэропорт в офис к Вольскому.
— Ты вчера чем-то меня опоил? — прямо спрашиваю я, вспоминая, что недавно мы пили с Наташей немного вина у нее на кухне, но я даже отдаленно не чувствовала себя так скверно, как сейчас.
— Кать… Ну откуда мне было знать, что тебя так развезет с двух бокалов вина? Ты предупреждай в следующий раз что ли…
— У меня нет проблем с алкоголем! Я про то, что ты напоил меня и мы переспали! Ведь я до последнего просила тебя остановиться…
— А потом не останавливаться, — улыбается он. — Катя, ну было и было. Чего ты так распереживалась? На работе твоей это никак не отразится. И на наших деловых отношениях тоже. Давай, собирайся, — он кивает на мою сумку, которая стоит на кресле. — Я подожду внизу.
Ни разу не оглянувшись, он выходит из комнаты, плотно закрыв за собой дверь, а я чувствую себя грязной, использованной дурочкой, которую обвели вокруг пальца. Меня трясет, как будто я замерзла, и мне стоит огромных трудов взять себя в руки. Но через десять минут я все же спускаюсь на лифте вниз с невозмутимой маской на лице, думая о том, что в последний раз кому-либо доверяю и позволяю к себе прикасаться.
— Это мое заявление на увольнение, — я кладу подписанный листок бумаги на стол и обнимаю себя руками.
— В смысле? — Глеб щурит глаза, глядя на меня снизу вверх. — Ты что это надумала, Катерина?
Мне стоит огромных усилий смотреть ему в лицо. Оно мне омерзительно. Как я могла считать его приятным и обходительным? Господи, какая же я дура, что так обманулась. Поверила, что Глеб станет тем, кто поможет мне вычеркнуть из жизни Сергея. Какой нормальный мужчина напоит женщину и станет брать её силой?
Я подавляю дрожь в мышцах и тихо выговариваю:
— Я не умею находится рядом с недостойными людьми, а тем более работать. А тебя я достойным человеком не считаю.
Взгляд Глеба темнеет, и он резко встаёт из кресла. Страх заковывает меня в тиски. Он идёт прямо ко мне.
— Ты что там себе навыдумывала? — раздражённо рявкает он. — Ещё пойди по офису растрезвонь, что я тебя изнасиловал. Совсем рехнулась? Ты на ужины со мной добровольно ходила? А на приемы? Я по-твоему малолетка сопливый, чтобы месяцами за ручки держаться и у подъезда целоваться? Мы с тобой взрослые люди и трахались по обоюдному желанию.
— Ты что-то мне подмешал, — упрямо повторяю я. — Весь вечер, как в тумане… — слезы непроизвольно вытекают из глаз от воспоминаний о той ужасной ночи. — Я просила тебя остановиться…
— Женщины в порыве страсти какие только глупости не говорят, Катерина, — тон Глеба смягчается, становясь вкрадчивым и примирительным. — Вспомни, ты сама хотела… — он тянется ко мне рукой, но я отшатываюсь. Даже его запах мне отвратителен.
— Не трогай меня.
Лицо Глеба вновь становится жёстким.
— Хватит недотрогу из себя корчить. Никаких заявлений я подписывать не собираюсь и дурить не советую. Тебе эта работа по блату досталась и такую зарплату ты даже со своей красивой мордашкой не найдешь. Матерей-одиночек с руками-ногами не отрывают, как ты знаешь. Максимум что тебе светит — то работа секретарем с задрипанной фирме, где тебе придется раздвигать ноги перед толстым стариком.
