Лена влетела в комнату, которая сразу показалась тесноватой:
— Мама, мама, я поступила, поступи-и-и-ила, ура-а-а-а!
— Что ты кричишь-то, как оглашенная, — заворчала бабушка. – ну поступила и поступила, чего ж орать-то на весь дом.
Зина обняла дочь и поспешила увести её в другую комнату.
— Молодец, доченька, умница ты моя, я и не сомневалась, что ты поступишь.
— Мам, ну почему бабушка меня не любит?
— Ну что ты, милая, любит, конечно же, как тебя не любить. Просто она не очень хорошо себя чувствует, вот и ворчит немного, – поглаживая по спине дочь, успокаивала её Зина, понимая, что Аглая Степановна никогда не скрывала того, что Лена – нелюбимая внучка.
Лена закружила мать в танце, который был понятен только ей, и остановилась только тогда, когда Зина рассмеялась и подчинилась веселью младшей дочери.
— Пойдём, я тебя накормлю, хоть, неугомонная моя! – с улыбкой сказала Зина и пошла на кухню. Лена полетела вслед за ней и, усевшись на стул возле стола, стала рассказывать, как она увидела висевшие на стене в вестибюле института списки поступивших счастливчиков, как пробралась сквозь толпу абитуриентов и стала искать свою фамилию – Звягинцева.
— Хорошо, что буква «З» в начале алфавита, я не очень долго водила глазами по листочкам, увидела и крикнула: «Ура-а-а-а!». Потом я пролезла сквозь всю толпу поближе, чтобы убедиться в том, что это точно я, смотрю: Звягинцева Елена Петровна, 04.06.1963 г.р. Ну, теперь-то сомнений нет, думаю – это я. Вот так как-то.
Зина тем временем накрыла стол и присела, глядя на весёлую Лену с любовью и грустью.
— Вот и ты, доченька, выросла, уже студентка. Вот выучишься и уедете с Наташей от нас, как мы тогда одни-то будем?
— А где Наташка? Почему она меня не поздравляет? А у меня между прочим для неё сюрприз.
— Да здесь я, здесь, привет, сестрёнка. Я тебя поздравляю! – сказала вошедшая в комнату старшая сестра. Я была в саду, вишню рвала для пирога — мама тебя побаловать решила.
— Ой, замечательно, я очень люблю вишнёвый пирог.
— Любит она… Так чего не собираешь вишню-то тогда? – бабушка решила вставить своё веское слово, тоже придя на кухню.
— Так я же в институт ездила.
— Бабушка, мне же не трудно, — поспешила защитить сестру Наташа, — что такого-то — чашку вишни нарвать! А что там за сюрприз? – обратилась она к сестре. Та быстро дожевала котлету, выпила компот и театрально взмахнула рукой, призывая слушателей:
— Слушай, я сегодня с девочкой познакомилась, она тоже поступила, Надей зовут. Так вот… она так на тебя похожа, я сначала даже подумала, то это ты пришла, но, смотрю – нет, одежда-то не твоя. А потом подошла поближе, вижу – незнакомая девочка, и решила познакомиться с ней. Они тоже раньше здесь, в городе, жили, а потом уехали в посёлок, но она тогда маленькая ещё была, даже в школу не ходила. Я её не видела во время вступительных экзаменов почему-то, только сегодня заметила. Представляешь, у неё тоже тёмные волосы и, как вблизи оказалось, такие же фиалковые, как у тебя и у мамы, глаза.
Девушка тараторила, не останавливаясь ни на минуту. Впрочем, это была её особенность – она увлекалась рассказом и не прекращала, пока кто-нибудь её не останавливал. Тогда она переключалась на другую тему и продолжала также щебетать дальше. Не зря она поступила в педагогический институт на филологический факультет.
Чем дальше Лена рассказывала, тем бледнее становилась Зина. Она теребила ворот блузки и жадно ловила каждое слово дочери. Этот эпизод, рассказанный Леной, был для неё сродни грому среди ясного неба. Зина стала задыхаться и дрожащими руками попыталась налить в стакан воды. Девочки испугались за мать, стали наперебой спрашивать, что с ней случилось, предлагали вызвать «Скорую», но Зина успокоила их, сказав, что видимо из-за жары давление подскочило.
— Сейчас выпью таблетку и всё пройдёт, не волнуйтесь.
— Поменьше бы трындычала, глядишь и не довела бы мать до такого состояния, — не преминула вставить свои пять копеек Аглая Степановна, обращаясь к Лене.
Девушка гладила руку матери и по щекам у неё покатились слёзы:
— Мам, это и правда из-за меня?
— Ну что ты, моя хорошая, ну что ты, — Зина повернулась к свекрови: — Аглая Степановна, ну зачем Вы так? В чём же девочка виновата, если у меня давление подскакивает по поводу и без?
— Защищай, защищай её, как же, я у тебя всегда и во всём виновата, а этот, с позволения сказать, ангел ни-ни, так что ли?
— Зина обняла дочь и закрыла глаза. Так уж случилось, что с самого того дня, когда Леночку привезли из роддома, Аглая Степановна, взглянув на неё, отошла, поджав губы. Девочка была светленькой, голубоглазой в отличии от всех Звягинцевых, у которых волосы были как смоль, а глаза синие, как глубокие озёра. Даже и невестка Зина тоже была тёмная с красивыми фиалковыми глазами.
С того самого дня затаила свекровь к Зине неприязнь и даже некую злость, да к тому же часто зудела Петру, что наверняка Зинка не верна ему, дочка-то совсем не в их породу. Сын отмахивался от матери, просил не говорить чепухи, дочерей любил, а младшенькую, как водится, баловал сверх меры. Зину успокаивал, как мог, просил не обращать внимания на слова матери. Впрочем, Зина была доброй и ласковой женщиной и зла на свекровь не держала, только плакала иногда, когда видела, как она относится к Лене и защищала дочь, как могла.
И вот сегодня, услышав рассказ Лены, конечно, Зине стало не по себе. Она взяла себя в руки и спросила у дочери:
— А где же она тогда жила… ну, девочка эта, Надя, когда экзамены сдавала?
— Она приезжает и уезжает домой каждый раз, и сегодня тоже, а когда учёба начнётся, будет жить в общежитии. Мы сегодня были в деканате, она заявление там оставила.
— Мамочка, тебе легче? – Наташа была всё ещё взволнована состоянием матери и её отказом от вызова неотложки.
— Всё хорошо, хорошо, не волнуйтесь, — успокоила Зина дочерей, — всё, идите во двор, не мешайте мне пирог печь.
Девочки вышли, а Зина ещё посидела какое-то время, задумавшись, а потом, словно решив что-то для себя, тряхнула головой, подошла к столу и принялась за тесто.
***
Наступил сентябрь и у сестёр начались занятия: у Наташи – в медицинском институте, где она училась на третьем курсе, а у Лены – в педагогическом. У Зины закончился отпуск, и она тоже вышла на работу в автобусный парк, где они трудились вместе с мужем, Зина – бухгалтером, а Пётр – водителем автобуса. Начались обычные будни и жизнь семьи потекла своим чередом.
Лена приходила с занятий весёлая, возбуждённая и вечером за ужином делилась с домашними своими впечатлениями от учёбы: рассказывала о преподавателях и, вообще, обо всём, что происходило за день. Она была довольна своим новым положением студентки и с удовольствием это демонстрировала.
— А ещё у нас скоро будет посвящение в студенты, — рассказывала Лена как-то вечером, — представляете мы с девочками хором будем петь «Гаудеамус», это студенческий гимн. Он, вообще-то, на латыни, но есть и на русском языке.
— Что ты говоришь?! — тепло потрепал дочь по волосам Пётр, наклонился и поцеловал её в макушку.
— Да, папа, не веришь мне? – тут же возмутилась дочь.
— Да почему же не верю – верю, конечно же, верю, золотая моя!
— Такой праздник ожидается, нам всем уже выдали пропуск на этот вечер, так здорово, — Лена продолжала сообщать родным все новости, волнующие её юное сердечко.
— Да помолчи ты уже, хоть чуть-чуть дай покоя, — Аглая Степановна не выдержала болтовни внучки.
— Мама, ну чего ты… — Пётр вступился за девочку, — ей же хочется с нами поделиться своей радостью, пусть рассказывает. Мне тоже интересно, ведь я-то студентом не был.
— Вот Наташа – сидит сиднем, всё учит и учит, а эта егоза только болтает без умолку, — продолжала ворчать бабушка.
— Всем привет! А когда вечер? – спросила Наташа у сестры, выходя из комнаты, где она занималась.
— В пятницу. Он допоздна будет, папа, ты встретишь меня? – Лена посмотрела на отца.
— Конечно, в пятницу я как раз в первую смену работаю и вечером свободен.
Зина посмотрела на Петра и сказала:
— Раз у дочери такое празднование, может в субботу дома отметим это событие? Девочки, можете пригласить кого хотите.
— Здорово! – обрадовалась Лена и спросила сестру: — Ты кого пригласишь?
— Посмотрим…
— А ты пригласи свою новую подружку – Надю, хорошо? Я очень хочу с ней познакомиться, — попросила Зина Лену.
— Да, приглашу, тем более, что она сказала, что ей совсем не хочется домой ехать на выходные. У неё, по-моему, дома не очень хорошо. Мам, ты представляешь, я принесла ей вчера пирожки, что ты пекла, так она сказала, что давно не ела так вкусно. А я же вижу, что она голодная. И когда мы идём в буфет, она покупает только чай и булку несладкую.
Зина охнула и покачала головой, а Аглая Степановна не преминула заметить:
— Только этого нам ещё не хватало? Что это за семья-то такая?
— Вот придёт и узнаем, — ответил Пётр.
В пятницу Лена прибежала с занятий, пообедала и стала готовиться к вечеру. Празднование было назначено на 17.00, но Лена убежала в половине третьего, чем вызвала негодование бабушки:
— Нет, чтобы чего-нибудь полезное сделать, так она на гулянку рвётся. Ох, и непутёвая девка! Что с неё будет, не знаю…
— Бабушка, оставь её, — принялась защищать сестру Наташа, — ну праздник у неё сегодня, пусть порадуется.
— А ты заслоняй её, выгораживай… много она тебе добра сделала? — Аглая Степановна поджала губы.
— Бабушка, что ты такое говоришь-то, мы же сёстры, — Наташа недоумевала, почему бабушка всё время настраивает её против Лены.
— А-а-а-а! – махнула рукой старушка и демонстративно прибавила громкость радиоприёмника — в комнату влетел голос ведущего радиостанции «Маяк» с очередным выпуском новостей.
Вечером, как и договаривались, Пётр встретил Лену на автобусной остановке. По дороге она рассказала отцу в подробностях, что происходило на студенческом празднике, повторив всё это потом домашним во время вечернего чаепития.
На следующий день жали гостей. Зина с утра поставила тесто на пироги, девочки помогли порезать винегрет и оливье, поставили в духовку курочку. Погода выдалась на славу — с утра светило яркое солнце, к обеду стало припекать не на шутку. Грех было не использовать тёплый денёк бабьего лета, и поэтому решено было накрыть стол во дворе, в беседке. Пришли две подружки Наташи по институту – Света и Ирина. Лена отправилась встречать Надю на автобусную остановку, чтобы та не плутала по улицам до дома Звягинцевых.
— Мы пришли, — раздался звонкий Ленин голос и девочки вошли в калитку.
Зина с Петром переглянулись и пригласили гостью не стесняться и проходить. Лена была права – Надя была очень похожа на Наташу: у неё были такие же чёрные волосы, заплетённые в косу, удивительные фиалковые глаза смотрели открыто и изучающе.
Зина заволновалась и сжала руки в замок так, что побелели пальцы. Пётр обнял жену и усадил её на стоящий рядом стул.
— Наташа, принеси стакан воды! – крикнул он и добавил: — Лена, где мамины таблетки.
Девочки мигом принесли всё необходимое и Пётр помог жене принять лекарство.
— Успокойся, Зина, что ты, — он волновался за жену — у неё часто подскакивало давление.
— Девочки, проходите к столу и устраивайтесь поудобней, мы сейчас подойдём, – Пётр показал рукой в направлении беседки.
Девочки прошли в глубь сада, где рукастым Петром была сооружена замечательная беседка, увитая плющом, листья которого уже утратили свою зелень и почти все слетели с веток. Рассевшись за столом, девочки познакомились. Старшие, конечно же, смотрели на Лену и её подружку немного свысока, но Лена этого просто не замечала. Она щебетала, как сорока, не умолкая и не уставая.
Ирина спросила у Наташи:
— Наташа, у тебя ещё есть сестра? Что же ты её до сих пор прятала?
— Нет это подруга Лены, я сама с ней только что познакомилась.
— Подруга? Но она же похожа на тебя как две капли воды, в отличии от Лены, — Света протянула в сторону Нади руку ладонью вверх, словно недоумевая, как это можно не заметить.
Надя смутилась и опустила глаза, а на щеках её заиграл яркий румянец.
— Ой и краснеет она также, как ты! – воскликнула Ирина.
— Перестаньте вы! – Лена почти выкрикнула эти слова, видя, как неловко чувствует себя Надя.
К беседке подошли родители и Аглая Степановна. Пётр торжественно нёс на блюде курочку, зажаренную до румяной корочки, с разложенной по краям отварной картошкой, а Зина – миски с салатами. У бабушки округлились глаза под очками, когда она увидела гостью. Она замерла на мгновение и ласково спросила, обращаясь к Наде:
— Как же зовут тебя, деточка?
— Это Надя, бабушка, — ответила за неё Лена.
— Ну да, как же без тебя-то, егоза! – Аглая Степановна, как всегда, уколола внучку.
— Так, всё, разговоры в сторону, совсем засмущали девчонку! – скомандовал Пётр и добавил: — Вооружаемся столовыми приборами и разбираем содержимое этих блюд.
Дважды приглашать никого не надо было. Все трое были неместными, жили в общежитии и такое изобилие видели, наверное, только у родителей на каникулах. Все молчали, некоторое время было слышно только позвякивание вилок о тарелки.
Только одна Зина не могла проглотить ни кусочка. Она только и думала о том, кто же эта девочка. Не зря ведь щемило сердце все семнадцать лет. Ведь она же помнит, как ей показали только что рожденную ею девочку, у которой были чёрные волосики, а когда они приехали домой, пушок на голове был светлый. Детский врач из детской консультации, которой она это сказала, рассмеялась, сказав, что ей всё, что угодно могло показаться после десяти часов, что она провела в родах. Зина успокоилась немного, но сомнения не покидали её, особенно, когда Аглая Степановна тюкала её младшую дочь.
Поев и пообщавшись с сидящими за столом, Наташа с подружками пошли в сад.
— Надюша, — ласково обратилась к ней Зина, — Лена сказала, что вы раньше жили в городе, так?
— Да, только я не помню, я была тогда маленькой.
— А как зовут твоих родителей?
— Вера Сергеевна и Иван Леонидович Свинцовы.
Зине ничего не сказали их имена, и она прекратила приставать к девочке с расспросами.
Аглая Степановна была непривычно тиха и задумчива, настолько она была поражена сходством Нади с её старшей внучкой и сыном.
Света с Ириной уехали к себе в общежитие, а Наде предложили остаться у Звягинцевых. Она согласилась, чему была несказанно рада Лена. Наташа также была приветлива с гостьей и все трое отправились в комнату девочек, где Пётр уже разложил принесённую из чулана раскладушку с матрацем. Зина принесла чистое постельное бельё и одеяло с подушкой и девочки, веселясь и дурачась, принялись готовиться ко сну.
заключительная часть завтра в это же время
