Геннадий вернулся к жене через три месяца.
— Прости, Галка, бес попутал! Сам не знаю, что нашло. Видать, кризис… этого… как его… среднего возраста, — Геннадий мялся у дверей, смущенно поглядывая на жену.
— Поздновато, Геннадий Ильич, для кризиса среднего возраста. Уже полтинник, а ты все о среднем возрасте гундишь. Иди обратно к этой своей рыжей и не возвращайся.
— Но Галина! – заблеял беглый муж. – Подумай о детях! Сиротишь же их!
— Гена, дети уже сами скоро родителями станут. И, между прочим, они полностью на моей стороне. Где это видано, чтобы старик от жены к молодой бабе уходил?
— Ох, прости меня! Влюбился, как мальчишка!
И не врал ведь Геннадий. Действительно влюбился. Марина была женщина не то чтобы совсем молодая, но моложе его Галины на целых десять лет. Не замужняя, с ярко-рыжими волосами и очень эффектная. Всегда при макияже и на каблуках, одежду любила необычную. Как потом выяснил Геннадий, сама эту одежду и придумывала, и шила.
Работала Марина в парикмахерской в соседнем подъезде, куда Геннадий раз в три недели ходил обновляться. И очень ему рыжеволосая и бойкая Марина нравилась. Всегда она была веселая и весьма уважительно слушала его рассказы про то, как он в молодости карбюратор у мотоцикла чинил.
Его Галина то красилась только по праздникам, а каблуки и вовсе не носила. И слушать его не любила, а только воспитывала и старалась из него человека сделать.
А Марина нахваливала, а после стрижки говорила, что вот теперь он «шикарный мужчина» и «настоящий жених». Ну как тут было не влюбиться?
Сам он, конечно, ни в коем случае первый инициативу бы не проявил. Так как понимал, что он такой райской птице, как Марина, не пара. Но, как оказалось, ошибался.
Как-то раз во время очередной стрижки Марина посетовала на одинокую жизнь. Мол, даже некому гвоздь в стену вбить, чтобы картину повесить.
— Я могу помочь, — неожиданно для себя пискнул Геннадий.
— Ох, Вы так добры! – проворковала Марина. – Сегодня? Я в соседнем доме, кстати, живу.
У Геннадия от счастья даже сердце ёкнуло.
К вечеру он нарядился, одеколоном намазался и незаметно от жены из дома улизнул.
Марина ждала его с ужином и бутылочкой. В общем, гвоздь в стену он так и не вбил.
На следующий же день Геннадий объявил законной жене Галине, что время их любви прошло, и он покидает ее ради новой счастливой жизни.
Галина, к его удивлению, новость приняла спокойно.
— Ага, иди, Геннадий Ильич, тапочки только по дороге не потеряй. Посмотрим, долго ли она тебя вытерпит.
Очень тогда Геннадий обиделся на Галину.
— Не ценишь ты меня, Галя, потому и ухожу. Пойду радовать своим присутствием другую женщину, ласковую и любвеобильную.
Галина только рукой махнула и пошла посуду мыть.
Прозрение к Геннадию пришло уже через месяц. Оказалось, что Марина по дому ходит без каблуков и макияжа, и волосы у нее не от природы рыжие, а крашенные. Слушать про починку карбюратора она устала уже через неделю, и предложила Геннадию сменить пластинку.
Через два месяца оказалось, что Геннадий не дарит надлежащего количества цветов, и вообще крайне неромантичен. А ей, Марине, совершенно не хочется готовить такому мужчине различные деликатесы. И Марина забила морозилку пельменями.
А через три месяца, когда Геннадий начал разбрасывать грязные носки по дому, Марина его выгнала.
И вот он пришел к законной супруге Галине, умолять, чтобы приняла.
— Куда же мне идти теперь, Галя? Да и прописан я в квартире. Будь добра, пропусти на законную жилплощадь.
Но Галина не была добра, и закрыла дверь перед носом мужа.
Ничего тогда Геннадию не оставалось, кроме как попроситься к холостому соседу Захару Иванычу, с коим они не раз вместе пиво пили и футбол смотрели.
Захар Иваныч принял Геннадия по-братски. Посочувствовал и согласился с тем, что женщины – народ жестокий. Геннадий у соседа прижился. Вместе они разбрасывали носки и стригли друг друга.
А Галина, кстати, иногда скучала по мужу. Одиноко ей было. Поэтому на развод она подавать не спешила и радовалась, что муж хоть и не дома живет, а все равно рядом.
«Мало ли, как жизнь обернется, — рассуждала женщина. – Может и прощу его когда-нибудь.»
